Время листает страницы истории. Всё дальше уходят годы Великой Отечественной войны. Но из памяти народной никогда не изгладятся события тех великих, героических лет. Задавали ли вы себе когда-нибудь вопрос: "Что человеку дороже на войне: его жизнь или то, что он защищает?" Герань в этих стихотворениях, посвящённых памяти Великой Отечественной войны, – это символ мирной жизни, и эту мирную жизнь защищали солдаты, идущие в бой, эту мирную жизнь в трудные годы войны отстаивали тяжёлым трудом в тылу рабочие и колхозники...

"Толпы людей без конца и числа…"
Одной из самых глубоко лирических книг военного времени была "Фронтовая тетрадь" Алексея Суркова. Cтроки стихотворения Алексея Суркова, рисующего смоленскую дорогу летом сорок первого, передают прерывистое, тяжелое дыхание боев, отхода советских войск вместе с жителями оставляемых районов:
Толпы людей без конца и числа
Шли им навстречу в утренней рани.
Помню: старуха козленка вела,
Девочка в тонких ручонках несла
Маленький кустик чахлой герани.
Гнал их из города ужас ночной,
Пламя ревело за их спиной.
А. Сурков, Западный фронт, 1941 г.

Всё крепко спало, шаг беды не слыша:
Прохладою пронизанная рань,
Наш тихий дом, цветущая герань
И сизари, живущие под крышей.
И вдруг, кресты по небу распластав,
Смерть ринулась на всём поставить точку.
Из ада выбирался в одиночку
До боли беззащитный наш состав.
Он шёл, крича о дорогих утратах,
И этот крик на весь безмолвный свет
Я слышал каждым нервом и тогда-то
Я плача понял: детства больше нет.
Оно погибло там, за страшной гранью,
Обугленной, как наш состав, зари,
Где рухнул дом с цветущею геранью,
Где заживо сгорели сизари…
Георгий Рябченко

Июнь сорок первого
В мягких травах в зыбком свете,
Где прошлись вчера дожди,
медуницей дремлет лето.
У России на груди.
Небо синькой голубится,
Тает трепетно заря.
Пролетела тихо птица
И, наверное, не зря.
Чутко дремлют кони стоя
На росистом берегу.
Фыркнул трактор за рекою:
Мол, держите – убегу!
Месяц пряником медовым
Растворился в вышине...
Бабы спят, еще не вдовы.
Спят герани на окне.
Темень прячется в канавы,
Мирный день встает окрест...
Но уже - в огне заставы,
И на подвиг поднят Брест...
Николай Маркин

Осень 1941-го
Геранью пахнет. Тускло светит свечка,
Трещит безостановочно сверчок,
Скребётся мышка за холодной печкой.
Война. А жизни прожит пустячок.
Всё ближе враг – плохие вести с фронта.
Во всей деревне нет почти мужчин.
Осенний лес кругом до горизонта.
Есть для печали множество причин.
Но разве могут быть унылы дети –
Нам ново всё: деревня, школа, печь.
И, что нам враг – над нами солнце светит
И надобно учить «Родную речь».
И как недалеко дойдут фашисты,
Мы знаем: нас врагу не победить.
Мы выстоим. Страну от них отчистим.
Здесь наше всё! Не им, а нам здесь жить.
Лев Зазерский

Тишина рассветной рани
В заревом огне.
Рацвели цветы герани
В доме на окне.
Расцвели, похорошели,
Словно краше нет.
...Вспоминал о них в траншее
Перед боем дед:
Как шагал в огонь, в бомбежки.
Тишь была и рань.
Оглянулся, а в окошке:
Дети и герань.
Вспоминал — и словно снились
Ивы у крыльца.
А над бруствером носились
Пчелы из свинца.
...Дед схоронен на кургане,
Пал в пылу атак.
Но окно в цветах герани
Светит, как маяк.
Занялась перед рассветом,
Как заря, герань,
Словно манит красным цветом,
Просит деда: встань.
Что герань теперь не в моде,
Говорили мне.
Но звучит на скорбной ноте
Память о войне.
И на сердце горько станет.
Слышишь,
Слышишь, дед:
Мне цветов родней герани
Не было и нет.
В.Н. Дворянсков

Я иду на врага
В этот памятный день эшелон уходил на запад.
Я собирался в путь, чтоб знакомый покинуть дом.
Зеленели луга, и струился берёзовый запах,
И шептались приветливо листы тополей над прудом.
Золотистым лучам улыбались герани из окон;
Где-то в ельнике тёмном глухо шумела река,
И закат был хорош, и на небе высоко-высоко
Парусами плескались в синеве облака.
…Время шло. С боевыми друзьями своими
Мы бывали в огне, мы лежали под градом свинца.
И в боях я не раз вспоминал твое тёплое имя,
Строгий профиль лица.
Я не раз вспоминал, как дочурка за шею схватила,
Как с тоскою в глазах взяла от меня ты её.
В минуты такие наливались мускулы силой,
И грознее сверкало штыка моего остриё.
А когда во врага я гранату со злобой бросаю
Или в разведку ползу,- это дочери счастье
И счастье родимого края защищаю от злобной,
От чёрной фашистской чумы.
Я иду на врага, чтобы листья у пруда шептались,
Чтоб герани цвели и в полях колосилася рожь.
Чтобы песни лились в голубые прозрачные дали,
Зеленели луга, и закат для тебя был хорош.
И сквозь бури войны, как винтовку свою боевую,
Пронесу невредимой в полыхающем сердце своём
Любовь к городам, и к цветам, и к любимой –
Ко всему, что мы нежно Отчизной зовём.
Константин Брянский (1910–1943)

Было парню всего восемнадцать.
Но вручили шинель, сапоги…
Чтоб к победным вершинам добраться,
Я над бездною делал шаги.
Мне не стлали постель на кушетке –
Спал в снегу под неистовый гром.
Спал и, палец держа на гашетке,
Часто видел родительский дом.
Был готов я в минуту любую
Рухнуть в бездну и сгинуть в огне
За присурскую даль голубую
И за нашу герань на окне.
Иван Данилович Пиняев, 1973 г.

У просевшего окошка,
Где засохшая герань
И фарфоровая кошка,
Ты стоишь в глухую рань,
И, слезы не замечая
Что катится по щеке,
Ты приникла, вся вниманье,
К силуэту вдалеке.
И хотя войны проклятой
Вот уж нету много лет,
Ты стоишь как в сорок пятом
Чуть затеплится рассвет,
И пропавшего сыночка
Ты все ждешь в такую рань
У просевшего окошка
Где засохшая герань.
skaylen

Вдова
Домик у обочины,
На окне герань,
Рюшем отороченный
Занавески край.

А ты вновь нечаянно
Встала у ворот,
Будто ждешь хозяина,
Будто он придет.

Рослая и смуглая,
Ты еще крепка,
Теребишь под скулами
Узелок платка.

Ночью было маетно,
Долго не спалось,
О былом да памятном
Мыслей набралось.

Словно вновь увидела
Свой пустой порог:
Вешалку для кителя,
Место для сапог…

В доме крались шорохи,
И часы текли.
Фотографий ворохи
На комод легли.

Утро все развеяло,
Отошла печаль.
Пироги затеяла,
Заварила чай,

Задымила печкою,
Наколола дров –
И пошла по Вечности
Среди тысяч вдов.
Ольга Бутанова

Герань
Матери моей – колхознице военных лет – Уваровой Анне Ивановне посвящается
Моя мама любила герань,
Ею полнились наши оконца.
И в закат, и в рассветную рань
Те цветы добавляли нам солнца.
Целый день, от зари до зари,
Придавали всем силу и бодрость
Огневые цветы-снегири –
Неподдельная мамина гордость.
Даже в трудные годы войны,
Когда смерть над землёю витала,
Когда снились тревожные сны,
Та герань всё равно расцветала.
Кто б ни ехал и кто бы ни шёл
Мимо нашей избы деревянной –
Своим сердцем, своею душой
Прикасался к красе несказанной.
И надеждой светились глаза,
И сияли улыбками лица.
Слово тёплое маме сказав,
Люди шли вдохновенно трудиться.
И алела герань за стеклом,
Словно знамя грядущей победы,
И трудилось, и жило село,
Несмотря на невзгоды и беды.
Пронеслись, прошумели года,
Но никто и ничто не забыто:
В моей памяти живы всегда
Те оконца, геранью обвиты.
Цвет герани – подобье огня,
Нет прекрасней его в целом мире!
И сейчас он горит у меня
Постоянно в московской квартире.
Анатолий Васильевич Уваров

Сорок первый, сорок пятый, шла жестокая Война,
Не хотела, не велела расцветать цветам она.
Но солдат сберёг Отчизну, защитил саму весну,
Много лет цветёт Отчизна – любим мы её одну!
В окнах старенького дома цвет герани – мирный цвет,
На поляне, у оврага, одуванчик — солнца свет.
Георгины и ромашки, колокольчик, василёк -
Миру – мир! Солдату – слава, хоть теперь тот день далёк!
Он далёк – тот день Победы, но теперь везде, всегда,
Пусть цветут цветы надежды в мирных селах, в городах,
На лугах, вдоль рек, опушек, на окошках и в садах,
Чтоб не слышать грома пушек, рёва танков, бомбы взрыв,
Вот такой – неслышный шёпот, от цветов моих призыв!
Ольга Дымочко

Послевоенные апрели.
Герань барачная в окне.
На танцплощадке цвет шинелей
Ещё и в моде, и в цене.
Укомплектованных по парам
Кадрилью тешит юный враль,
В глазах вчерашних санитарок
Горчит всерусская печаль.
Еще не скоро гармонисты
Развеют музыку тоски,
Не скоро светом материнства
До дна наполнятся зрачки.
Но это будет. Это будет —
Желанье верить и любить,
Всебеспризорству наших судеб
На этом белом свете быть.
Ну, а пока — поет гармошка
В объятьях юного бойца,
И тает мамина ладошка
На сердце моего отца.
Ю.П. Ремесник

Баллада о сыновьях
На завалинке старуха,
С нею – дед.
На двоих почти им
Двести лет.
У старухи на коленях –
Кот клубком.
И сидят старуха с дедом
Рядышком.
А в избе герань
Алеет на окне,
Фотографии теснятся
На стене.
Все солдаты,
Все похожие с лица…
Восемь было их у мамы
И отца.
Три войны прошёл старик –
И сам живой.
А вот дети не вернулися домой –
С той последней,
Самой страшной, мировой.
У избушки – две берёзы,
Два ствола.
Облетела, поосыпалась
Листва.
Всё глядит на них
Старуха,
Смотрит дед:
Два ствола стоят живые –
Листьев нет.
Александр Кердан, 1983г.

Пилотка
Пахли на рассвете
травы ароматно,
В птичьем щебетанье
слышалось: “Весна!”
По каким законам —
право, непонятно,
Память мою снова
в плен взяла война…
За рекою Одер
тянутся высотки,
Скоро с них фашистов
будем выбивать,
Старшина раздал нам
новые пилотки:
”В шапках будет жарко
фрицев догонять!”
Мы сидим в траншеях,
к бою ждем сигнала,
Шепчет мне комвзвода —
бравый, молодой:
”Нам бы до Победы —
ведь осталось мало! -
Донести пилотку…
вместе с головой”.
Только не донес он:
смерть подстерегала
В огненной атаке
на земле чужой.
Я его пилотку
матери послала
Вместе с чуть отбитой
с краешка звездой.
А потом при встрече,
в доме под Рязанью,
Плакала с ней вместе,
боль не утаив.
Нестерпимо ярко
вспыхнули герани
Под лучами солнца,
как тот страшный взрыв.
И когда весною
сильно пахнут травы,
Вольно иль невольно —
не могу сказать,
Часто вспоминаю
бой у переправы,
Новую пилотку
и седую мать.
Валентина Шаповалова

Она верит...
Она верит - её где-то ждут...
Снится ей неземная любовь...
Ей подарят огромный букет
Самых нежных, весенних цветов.
Она будет с любимым кружить
В лёгком танце — от счастья витать,
А потом позабыв обо всём
На любимом плече засыпать.
Она будет готовить обед
И на окнах герань поливать,
Нежно в ванной сынишку купать
И, быть может, о дочке мечтать...
И когда-то, потом, вчетвером
Новый год будут вместе встречать.
И отправятся солнечным днём
Для детишек щенка покупать.
Но от грёз отрезвляет война.
Залпы, взрывы твердят об одном:
Здесь она на войне - медсестра
Белый танец танцует с огнём.
А все думали - ей повезло,
Ей попался счастливый билет,
Ей признался в любви лейтенант,
Но сегодня в живых его нет.
И опять счастье только во сне.
И опять нескончаемый бой,
Она тащит бойца на себе,
Закрывая от пули собой...
Она верит - её где-то ждут...
Её искренне будут любить...
Ей подарят огромный букет...
Ей бы только войну пережить...
Александр Шепеленко

«Снова праздник Победы…»
Снова праздник Победы,
Грустный, радостный день.
За него наши умерли деды,
Но мы их вспоминаем теперь.
Я всплакну этим утром весенним,
Но не слезы мои полились.
Это слезы всего поколенья -
Благодарность за мирную жизнь.
Через годы узнают потомки,
Как их прадед прошел Сталинград,
Как палила их мать из винтовки,
Сберегая своих «ребетят».
Но не стоит рыдать нам без толку -
Реки наших беспомощных слез
Никогда не вернут деда Кольку,
Что лежит до сих пор меж берез.
Мы не видели штурма Берлина,
Не сидели в окопах весь день.
Но мы видим спокойное небо
И гордимся дедами сильней.
Наши слезы - безмолвный подарок,
Наша мелкая, нищая дань
Тем, кто, выкурив сотню цигарок,
Вспоминал на окошке герань.
Дарья Булгакова

Бабкина герань
Моё опалённое детство войною
Поныне я вижу во сне много раз:
Как бабка слезу утирает рукою,
Когда почтальон вдруг идёт мимо нас.
Отец мой и дед – оба в серых шинелях
Геройски воюют с проклятым врагом,
А в церкви бабуся, молясь на коленях,
Всё просит помочь им, крестясь на амвон.
Быстро зловещая грусть поселилась,
(каждые мелочи помнятся мне),
Словно на время вся жизнь прекратилась,
Даже завяла герань на окне.
Бабка шептала в руках с рыжей кошкой,
Грезился шёпот её мне во след:
«Даст Бог - герань зацветёт на окошке –
С победой весной возвернётся наш дед».
Так и случилось. Весной безмятежной
К нам почтальон постучался в окно,
И прокричал голос светлой надежды:
«Эй, Пелагея, тебе, слышь, письмо!»
Ахнула бабка, сидев с той же кошкой,
Слёзы упрятав в линялом платке:
«Вот-те! Герань-то цветёт на окошке!» -
Весточку нежно держала в руке.
…Оба вернулись с войны дорогие,
В дом свой пришли в предрассветную рань,
Были от счастья в слезах все родные…
А на окне красовалась герань!
Геннадий Гузенко-Веснин

Встречай, родимая
Я снова здесь, в родном краю.
Ах, как давно я не был дома,
С поникшей головой стою,
Как будто в месте незнакомом
Не узнаю наш старый сад
И дом с геранью на окошке,
От ветра ставенки скрипят,
Травою поросли дорожки.
Цепочкой ржавою звеня,
Понуро пес идёт хромая.
Не лает, знать узнал меня,
Хвостом приветливо виляет.
Навстречу мне выходит мать.
В цветастом платье из сатина,
Уставшая годами ждать
В живых оставшегося сына.
Не обошла наш дом война,
Здесь столько горя пережито
И похоронка не одна
Слезами горькими омыта.
Погиб отец и старший брат
В боях, Победу приближая,
Не счесть односельчан – солдат,
Погибших, Родину спасая.
Седую голову склоня,
Сквозь слезы маме улыбнулся:
«Встречай, родимая, меня,
Твой сын с войны домой вернулся!»
Наталья Борисовна Костюкевич

Герань
Когда уходил он в рассветную рань,
Лил дождь — гимнастёрка промокла…
А в доме роскошною гривой герань
Приникла к заплаканным окнам.
А он уходил — на плече вещмешок,
Такая военная доля!
А в нём довоенной судьбы запашок —
Дождя и пшеничного поля.
Он так не хотел ни вещей, ни речей;
Прощанье — почти умиранье…
Он мирную жизнь уносил на плече,
А с нею цветочек герани.
Как скоро узнает, что в жизни почём —
Её перемеряет прошлым,
Где пламенем, знаменем, яркой свечой
Пылает герань на окошках.
Там словно сироты и стол, и кровать,
И что-то на полках пылится…
Там будут письма треугольного ждать
И шепотом Богу молиться.
Чтоб он возвратился, хранимый судьбой,
Живой — не убит и не ранен,
За тысячу вёрст — через боль, через бой,
В тот дом, где на окнах герани.
Байкина Нина